В «НГ-религии» №6/2001 была напечатана статья «Будут ли россияне платить церковный налог?» Речь в ней шла об инициативе митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла о введении государственного религиозного налога, подобно некоторым западным странам: государство будет собирать с граждан некоторую сумму, а они будут указывать, для какой религиозной организации эти денгьги предназначены. В противном случае деньги достаются государству.
Просто диву иногда даешься, наблюдая перепады настроения некоторых людей. То они биют себя в перси, именуясь патриотами и проклиная все инославное. А то вдруг хотят жить как на Западе. Удивительно? Да ничего удивительного. Конечно, играет роль чье-то хроническое желание присоседиться к государству (и надо отдать должное разумной и сдержанной позиции его представителей, которые вовсе не в восторге от идеи такого объединения). Но весьма характерно также, что тяга к подражанию Западу пробуждается тогда, когда дело касается денег. Дело в том, что формально, согласно некоторым опросам общественного мнения, в России от 40 до 60% православных. Но, как пишет в своей книге «Протестантам о Православии» диакон Андрей Кураев, цифра эта дутая, на самом деле искренно верующих, готовых ради своей веры что-то изменить в жизни (в том числе, надо думать, и жертвовать на церковь), всего процентов 10-15, да и те распылены по разным конфессиям. Теперь представьте, что вводится религиозный налог и людям, так или иначе, придется с деньгами расставаться. Большинство, разумеется, снова запишется в православные, и эти виртуальные 40-60 процентов обернутся вполне реальными деньгами. Неужели мало РПЦ хотя бы тех миллионов, которые выделило государство на Храм Христа Спасителя?
О, разумеется, эти деньги предназначены для благих целей. Да только чем больше рук, через которые деньги проходят, тем больше их к этим рукам прилипает. Нет, я никого ни в чем не обвиняю. Но, даже если все будет абсолютно честно, для сбора налога, его распределения, учета и пр. понадобятся новые чиновники.
Странные мы люди. Пожертвовать на церковь или благотворительность сами по себе мы не можем, нам непременно нужна команда. А потом обижаемся на государство: оно, дескать, слишком много на себя берет. А что ему еще остается делать?